Йога и православие. Совместимы ли они? Как я пришел к христианству

Эта история про чудо. Есть чудеса одномоментные — например, исцеление человека или магическое исчезновение предмета. Есть чудеса растянутые во времени. Когда-то я занимался йогой и в отношении православия был полон всевозможных предрассудков. Сейчас я хожу в храм, причащаюсь и другой жизни себе не представляю. Это чудо, потому что слишком глубока была когда-то уверенность, что христианство — это нечто, к чему любой думающий современный молодой человек прийти никогда не сможет.

Вот эта история.

Йога и православие. С чего все началось

Духовные искания начались примерно в 25 лет — это конец 2000-х годов. Они начались от безысходности. Ты молод и красив, у тебя работа, много денег, но на душе пустота, она растет и ничто не может ее излечить — даже занятия творчеством. Творчество дает не только ощущение вдохновения, но и зависимость от него — от вдохновения и от творческого полета.

Йога и православие — совместимы ли они? Так вопрос не стоял. Не стояло даже выбора, поскольку я был окружен счастливыми «открытыми» молодыми людьми и девушками, которые ходили на собрания буддистов, кришнаитов и медитировали.

Еще была знакомая, которая глубоко погрузилась в китайское учение Ци-Гун. Были эзотерики — например, последователи теософского учения Кут Хуми. Другими словами, большинство моих знакомых «искали», медитировали и занимались йогой, а потому такая жизнь и для меня стала верой, поскольку попытки медитировать, заниматься йогой и искать истину дали ощущение правды и мне тоже.

С другой стороны присутствовало православие, но «искать там было нечего». Я был полон всех предрассудков в отношении христианства:

• православие культивирует в людях самобичевание и скорбь, когда удел человека — это счастье, любовь и свобода
• христианство говорит только о страданиях и грехе
• в храмах все выглядят грустными и болящими
• вообще православие — это нечто устаревшее, которое говорит с людьми не на том языке, который нужен
• не факт, что Россия пошла по правильному пути, крестившись когда-то
• и т.д.

(Я не буду в этом тексте заниматься апологетикой христианства, а просто хочу показать, на каких позициях был когда-то — чтобы еще очевиднее стало то изменение, которое случилось позже.)

Думаю, меня и всех нас можно было понять — в мире, полном грубости, агрессии и диссонанса, мы нашли свое видение восточных религий — в форме радости, ярких одежд, улыбок, — и православные храмы казались нам какой-то ошибкой нашего времени.

Короче, мы практиковали и были счастливы.

Йога: путь от счастья к апатии

Это не должен быть долгий текст, поэтому обо всем приходится писать в общих чертах. Йога, знакомство с буддизмом, индуизмом, учениями различных гуру — все это придавало сил. Во всем этом было нечто большее, чем в окружавшем нас мире, где люди озабочены деньгами и славой.

Это было познание самого себя и себя в мире. Наступал покой, наступало какое-то понимание вещей, которое расставляло все по своим местам и избавляло от гнетущего внутреннего беспокойства.

Лично у меня была возможность какое-то время не работать, и я не работал — потому что социальная суета на фоне вопросов Вечности утратила какой-либо смысл.

Отец Серафим Роуз — известный православный миссионер в Америке, который так же начинал свой путь через восточные искания, — описывал это состояние примерно так: медитации открыли жажду духовной жизни. И добавлял — но не смогли утолить ее.

Что стало происходить в моем случае?

Тут были два момента.

Первый — это идея самосовершенствования. Постепенно из некоего стержня, на котором зиждилась духовная жизнь, эта идея стала клетью.

Незаметно для себя ты перестаешь Жить, а принимаешься контролировать каждый свой шаг — продвинет ли меня это по пути совершенствования или нет? Внимательность к каждому моменту и любой мысли — это идеал всякого аскетического учения — и православного в том числе, — но в данном случае все это выливалось в постоянную заботу — «как бы все не испортить».

Любые поступки ты начинаешь рассматривать только с этой точки зрения, и даже добро (казалось бы, нечто, что должно нести в себе абсолютно бескорыстное начало), тоже совершается с оглядкой: это хорошее дело и оно «улучшит мою карму». И я думаю, это была проблема не только моя — кажется, так обстояло со всеми, потому что идея самосовершенствования, которая в состоянии гармонично «лечь» на ум восточного-индийского менталитета, в случае с умом «европейским» и даже «восточно-европейским» — подпитывает склонность к эгоизму, этому главному врагу вечности.

Эгоизм это одна сторона. Вторая сторона — идея реинкарнации, которая подпитывала и углубляла апатию. В сложившемся тогда внутреннем мире и состоянии не было диалога с Богом — все было безлично, вселенная была безличной, всё было безлично, только бесконечная череда причин и следствий. Жуткая система, которая превращала всю жизнь в цепочку событий, удаляя из нее самое главное, что есть в человеке — Живую Жизнь и внутреннее рвение.

Постепенно бессмысленной становилась не только социальная жизнь, но и любое утруждение себя.

Апатия. Говорят, это очень распространенный финал. И из него несколько выходов:

• депрессия или психическое расстройство
• уход от духовных поисков вообще: человек навсегда «закрывает» для себя эту сторону жизни и полностью, со всеми силами своей души, сосредотачивается, допустим, на бизнесе.
• воцерковление

Йога и православие: попытка их совмещения

Собственно, православие возникло в этот момент тоже от безысходности, как от безысходности возникла когда-то йога.

Рассредоточенный, я заходил в монастыри и храмы и тоже начал улавливать какой-то покой в их атмосфере. Постепенно все начало сформировываться в идею, что православие — это вид духовного пути, к которому тоже нужно относиться с уважением, потому что за тысячелетия — и века в нашей стране, — в этом учении накоплена мощная энергетика, и действительно миру были явлены сотни святых, которые так же, как и йоги, творили чудеса.

Поэтому я охотно представлял себе, что можно жить примерно так: и заниматься йогой и стоять перед иконами в храме или на службах в монастыре — стараясь при этом не потерять свою «восточную волну».

Как-то так.

Но пустота в душе продолжала расти, и в какой-то момент ее уже нельзя было игнорировать. С одной стороны была апатия и бессмысленность бытия — потому что бытие социальное на самом деле бессмысленно, а с другой —восточные учения не давали никаких ответов, кроме учений, которые вообще непонятно, как было употребить в жизнь, кроме как сидеть и медитировать. Все же остальное, ведь, бессмысленно.

Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры — на станции метро Цветной Бульвар. Это то место, которое вернуло меня к жизни. Причем все происходило в движение постепенно.

Сначала я просто проходя мимо, поддался зову и пошел на исповедь.

Затем мне показалось, что это помогло и я начал ходить в храм чаще, а затем — поскольку все равно делать было нечего, — устроился на Подворье работать. А перед работой и после нее — ходить на службы.

Я не хочу сказать, что было какое-то совмещение йоги и православия — его не было, но отношение к христианству тем не менее было довольно расчетливым:

«ОКей, я буду выполнять ваши православные правила и постараюсь погрузиться в христианскую традицию, а вы мне в ответ — мир и благодать».

Православие без йоги

И начало происходить чудо. Все менялось постепенно и на всех фронтах.

И сама традиция становилась ближе.

И многие взгляды на христианство, которые были у меня прежде, распадались, потому что основывались, как оказалось, на предрассудках, незнании и банальной необразованности.

И само учение постепенно раскрывалось: из набора внешних правил и установлений до целой системы познания человеческой души, ее природы и процессов в нем.

К тому же — лишившись метаний и под руководством священников-монахов на Подворье, — удавалось все лучше видеть самого себя. Очевидным становилось несоответствие Замысла, который был в тебя заложен Богом, и твоих действий: и это еще ближе делало то, что когда-то вызывало отторжение — например, слова о грехе и греховности.

И ты понимал, в числе прочего, что православные не грустные и скорбные, а — внимательные к себе.

И они свободные внутренне и радостные — просто не поддаются веселью, которое в отличие от радости — иссушает душу, а не наполняет ее.

И то, что покаяние — это не самокопание в прошлых проступках, а наоборот — устремление ума в будущее, в которым ты желаешь или полон решимости жить во Христе.

И понимаешь, что покаяние есть преображение природы человеческой, — и оно приходит не только от решимости человека, но и суть дар Божий, который человек обретает молитвой и жизнью во Христовой Церкви.

Укреплялось понимание, что без этого — без православного учения и Церкви — жизнь больше невозможна, что по сути — «Душа человеческая — христианка». Что все прочее — или бессмысленно, или в лучшем случае ошибочно, или попросту опасно.

Я понял, что Христос — это не только человек, который ходил когда-то по земле, — это ипостась Бога, которая существует в нас, которая дает нам жизнь, которая была всегда — еще до начала времен и до времен Нового Завета.

И я понял, что всё движение к жизни, которое во мне есть, это и есть Христос, и только разговор с Ним — назови его или молитвой или просто созерцанием мысли о Нем, — дает силу жить и смысл жить.

И что именно ради Него и есть смысл жить: возвращаться в социум и исполнять в нем тот свой долг, который возложил промыслительно на меня Господь.

И больше ничего не нужно — кроме как идти к Нему с Его помощью вопреки всему, что окружает человека вокруг — особенно в таком безумном большом городе, как Москва.

Я обрел Христа. И обрел всё то, чего недоставало.

Что это было?

Не думаю, что нужно как-то аргументировать написанные в этом тексте слова, потому что аргументировать духовный путь невозможно. В данном случае можно лишь констатировать, что, когда-то будучи убежденным противником православия, я в итоге сам стал вести по мере сил Церковную жизнь.

Я прекрасно понимаю, что переубедить того, кто уверен, что Церковь это нечто устаревшее, этим текстом невозможно. Поэтому я просто говорю:

• Сначала было увлечение восточными учениями и они помогли вырваться от привязанности к вещам действительно ненужным. Они по большей части были бессистемными (немного от одного, что-то от другого, и еще что-то по наитию, еще что-то — по собственному представлению), но они были искренними.
• Потом наступила апатия, потому что «успокоив дух», эти практики продолжали успокаивать его и дальше, в результате почти лишив какого-либо движения вообще.
• И новая жизнь началась в православной Церкви, — во Христе, которая, как открылось мне — обладает всеобъемлющим учением, полным мудрости, глубинного познания человеческом природы, и ничего общего не имеет с теми предрассудками, которые сложились в обществе.

Я расцениваю это как дар, и как чудо, которое, — когда я думаю о нем, — еще более утверждает во мне веру во Христа.

Йога и православие — совместимы ли они на самом деле?

Нет, йога и православие несовместимы.

Йога безотрывна от того или иного духовного учения в целом и всех его прочих сторон: богосозерцания, аскезы, каждодневного внутреннего труда над собой. В противном случае — и чаще всего, — йога становится просто зарядкой с некоторым восточным антуражем.

Религии же в целом — несовместимы друг с другом вообще.

На первый взгляд — да, до определенной глубины многие религии говорят об одном: о вечности, любви, аскезе. И потому кажется, что можно сделать некоторое собрание учений, взять из них что-то свое нужное тебе и совместить.

Однако на глубине еще большей — там, где слова перестают быть словами и остается одно только «направление ума», — на этой глубине все учения различны, потому что каждое несет в себе разное умонастроение и разную сердцевину.

Я не буду здесь говорить, какая сердцевина и умонастроение в православии, а какая в йоге. Но они абсолютно разные, а потому «салат» из разных практик — бессмысленен. Я бы, даже, сказал — опасен.

В заключение короткая история, которую рассказывал преподобный Паисий Святогорец — один из величайших святых XX века.

История про йога и юношу

В Греции (а это тоже православная страна) жил юноша, который много лет занимался восточными практиками и наконец собрал деньги на поездку к гуру, учению которого он следовал.

И как он был удивлен, когда индийский йог не только не обрадовался юноше, но посоветовал ему вернуться домой. Со словами: «Зачем ты ищешь святости здесь, если путь к ней есть у тебя под боком», — имея в виду множество православных монастырей и святую гору Афон, которая располагается на территории Греции…

Это очень хороший пример!

Я глубоко убежден, что каждый человек вокруг нас, который «ищет свой духовный путь», осознавая или нет, ищет в себе христианина.

И даже тот, кто ходит на практики в буддийские центры или ездит на встречи с гуру — на самом деле тоже ищет в себе христианина и Христа.

Ибо он ищет Жизнь, а Христос — это и есть сама Жизнь. И наша душа тянется к Нему, и находит утешение, когда оказывается с Ним — даже если сам человек до конца не осознает всего этого.

А погружаясь во многовековую традицию Православной Церкви — или Восточного христианства, как ее еще называют, — человек в церковных Таинствах, церковной и молитвенной жизни, в церковном предании, в предстоянии перед Христом и сонмом его святых, в любви к ближнему и доверию Божиему промыслу — во всем этом он обретает истинную полноту!

Слава Тебе, Боже, за это — слава Тебе!